Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ] - Павел Смолин

— Идем, — одобрил Джон.

Выбравшись из ДК, погрузились в машину и доехали до нашего дома. Открыв дверь, я пояснил:

— Сейчас, возьму кое-что, — и потопал в подъезд, где дядя Вадим вручил мне две немалых размеров, упакованных в подарочную бумагу красно-розового цвета, коробки.

Поблагодарив, вернулся в машину и вручил левую коробку Джону:

— Здесь — полная твоя дискография.

— У меня есть, — гоготнул он. — Но все равно спасибо.

— Мы идем на свадьбу, Джон, — объяснил я. — Не можем же мы прийти с пустыми руками?

— Вы что, заставили кого-то жениться из-за меня? — удивился он.

— Я почти уверен, что весь ваш визит сюда, мистер Леннон, подчинен заранее написанному сценарию, — влез посол.

— Ерунда, — отмахнулся я. — У нас город на три четверти из молодежи состоит, свадьбы минимум раз в три дня гуляют, а порой и каждый день. Просто совпадение.

Вправду так — приезжай на три дня, и в один из них точно свадьба будет.

— В церковь и даже ЗАГС идти не придется, — продолжил я. — Это все днем было, а мы придем на банкет. Они — твои фанаты, Джон, и единственным стариком там будет мистер Уилсон.

— А родители? — спросил Леннон.

— Бунтари же! — развел я руками. — Решили обойтись без благословления родителей. Потом к ним съездят, на новогодние праздники — они недалеко от Москвы живут, в городе Липецке.

Когда меньше тысячи километров — это «недалеко».

— Что ж, поздравим, — пожал плечами Джон и блеснул пьяненькими глазками. — А там будет водка? Я столько времени в России, а пил за это время только пиво! Да меня же засмеют!

— Будет, — пообещал дядя Витя.

Куда без водки.

— Я не могу себе позволить прийти на свадьбу без подарка, — заметил мистер Уилсон. — Можем остановиться у телефона и немного подождать, пока мой помощник не решит проблему? Это займет не более пяти минут.

— Подождем, конечно, — не стал я расстраивать посла, и мы немного потупили у телефона-автомата, дождавшись притараневшего английского производства утюг англичанина.

— Очень практичный подарок, мистер Уилсон, — похвалил я.

— Я уже давно живу в вашей стране, — с улыбкой напомнил тот.

Под нужды молодоженов у нас отводится четыре банкетных зала. Хочешь — готовь «поляну» сам или с друзьями, хочешь — выписывай свадебное обслуживание в столовых или ресторанах. Жуткое социальное расслоение, да — ресторанное-то дороже выходит. Сегодня задействован зал номер три, расположенный на третьей от родного дома улице с хтоничным названием «имени Карла Маркса». Такая в каждом городе должна быть!

Добравшись до места, заехали на парковку, на которой стоял кортеж на десяток характерно украшенных машин. Почти все арендованные, для солидности. Молодоженов катала старая добрая «Чайка».

У крылечка обнаружились рассыпанные крупы и осколки бокалов, давшие понять, что гуляют тут уже довольно давно. Над двустворчатыми деревянными дверями входа натянут транспарант с бессмертным «Совет да любовь», через ярко освещенные хрустальными люстрами окна виден сидящий за столами и танцующий народ. Зал подобающим образом украшен плакатами, гирляндами и белыми праздничными портьерами. Общий тон — белый, чтобы маскировать невесту, тем самым спасая ее от похищения. Шутка. И даже снаружи слышно музыку — это на невидимой через окна сцене лабает одна из местных групп — мы таким выделяем репетиционное время и график работы в ресторанах и на публичных мероприятиях. Зарплаты не хуже чем в Москве, и это не считая сопровождающихся сунутым в руку рублем просьб сыграть то или это.

Обстучав ноги от налипшего снега — Джоном этот ритуал успешно освоен, а мистер Уилсон у нас в стране давно — вошли в оснащенное гардеробом и ведущими в зал и удобства дверьми, фойе.

Сдав верхнюю одежду, сходили в удобства оправиться и помыть руки, и на выходе наткнулись на пошатывающегося, мутным взором глядящего на нас усатого молодого человека с обветренным лицом и убранными под «хаератник» длинными волосами.

— Мир, чувак! — показал ему два пальца Леннон.

— Мир! — отзеркалил тот и зашел в кабинку, культурно закрыл за собой дверь и разразился характерным «буээ!».

Мы покинули уборную и через фойе направились к обитым деревом дверям в зал.

— Почти как дома! — умилился Леннон.

— Если эта встреча не подстроена, — заметил мистер Уилсон.

— Это оскорбительно, мистер Уилсон, — расстроился я. — Неужели я бы не подстроил что-нибудь более благопристойное, чем блюющий комсомолец?

— В этом все и дело, мистер Ткачев, — развел руками посол. — Этот молодой человек призван добавить достоверности всему остальному.

— Мистер Уилсон, оставьте свою паранойю, — отмахнулся Джон. — По сравнению с тем, как меня водили по Москве, даже если это — сценарий, я все равно офигенно провожу время, и не надо портить мне настроение.

Ответ посла утонул в шуме из открытых мною дверей банкетного зала — музыканты доигрывали песню «Милый фантазер», ранее исполняемую гражданкой Израиля Ларисой Мондрус, в музыку вплетались нотки застольных разговоров и смеха, топот танцующих на «танцполе» нот и прочие присущие свадьбе звуки.

До стола молодоженов и их поддатых свидетелей удалось добраться почти незамеченными. Невеста, ясен пень, в платье с фатой, жених — в костюме, а вот остальные присутствующие по большей части в «Твери», свитерах, кофтах и рубахах. Бунтуют!

— О, Серега! — обрадовался жених-Илья. — Не обманул, значит!

— Здравствуйте, — пискнула невеста-Юлия.

Пожимая руки мужские и целуя женскую, я с улыбкой ответил:

— Хороших людей обманывать грешно! Поздравляю! — вручил невесте коробку с тремя комплектами импортного постельного белья.

И нечего ржать — по этим временам просто подарок мечты!

— А это горкомовские передать просили, — вручил жениху ключи от «двушечки». — Ленина, 4 — 27, живите долго и счастливо!

— Спасибо! — прямо из положения «сидя» кинулась Юля мне на шею.

— Да за что? — фыркнул я, деликатно похлопав ее по оголенной вырезом платья спине. — Законы города Хрущевска — положена молодоженам квартира, я просто ключи принес.

— Сядь ты! — потянув за подол, усадил ее на место жених. — Спасибо! — протянул мне руку снова.

— Херня, — исчерпывающе ответил я, пожав конечность.

Песня закончилась, и музыканты пошли к столам догнаться вместе с натанцевавшимися гостями которые начали на нас глазеть, и я воспользовался моментом, громко заявив:

— А я к вам не один, — я посторонился, давая возможность рассмотреть гостей. — Это — мистер Уилсон, английский посол. А это…

— Твою мать! — с почти мистическим трепетом прошептал жених. — Джон Леннон! — удивив контрастом, почти прокричал имя, подскочил на ноги и протянул дрожащую ладонь. — Илья!

— Джон! — с улыбкой пожал Джон и протянул коробку.

В роли переводчика — я:

— Добрый вечер! Поздравляю со счастливым днем! Вы же не обидитесь, если я подарю вам все наши пластинки?

— А-а-а!!! — пронзительно завизжав, Юля бросилась на шею Джону.

Лицо жениха приняло сложное выражение, передающее жестокую внутреннюю борьбу между желанием врезать кумиру миллионов и нежеланием спровоцировать международный скандал. Впрочем, неловкость исчезла быстро, потому что с ничуть не менее громким визгом к Леннону бросились комсомолки.

Телохранитель звезды попытался было заслонить объект собственным телом, но силы были не равны, и его банально снесли. Дядя Витя, даром что поддатый, спас бедолагу от неминуемого затаптывания острыми каблучками, но спасти Леннона от расцеловываний и распускания его свитера на сувенирные нитки не смогли бы и войска Её Величества.

Немножко завидно даже, но с другой стороны пугает — а если, когда я немного подрасту, на меня начнут реагировать так же?

— Чувихи, ша!!! — разнесся по залу зычный голос выбравшего на сцену и завладевшего микрофоном тамады — двадцатитрехлетнего парторга, которого два года назад чуть не выперли из комсомола за длинные волосы, но с приходом перемен дали спокойно доучиться и работать.

В девушках поразительно быстро пробудилась социалистическая сознательность, и они, смущенно потупив глазки, оставили оставшегося в лишенной пуговиц теплой клетчатой рубахе поверх белой майки, лишившегося всех фенечек, Леннона в покое.

— Товарищу Леннону — тройное ура! — скомандовал парторг.

— Ура! Ура! Ура! — образцово-показательно проревели комсомольцы.

Кое-кто под шумок отвешивал вернувшимся на место подругам затрещины, что я немного осуждаю, но лезть не буду — сами с личной жизнью разбирайтесь.

Взяв себя в руки, Леннон дружелюбно откликнулся:

— Ура!

Привык к народной любви, не обижается. Далее началась суета — знакомство всех со звездой (на посла всем плевать, поэтому мистер Уилсон сиротливо пристроил коробочку с утюгом в гору подарков и занял свободное местечко за столом, занявшись более интересными делами), грохот входных дверей — товарищи побежали по домам, чтобы вернуться оттуда с требующим автографирования мерчом —